Кто бы мог подумать, что обычный транспорт, построенный олонецкими корабельщиками на верфи в Лодейном поле, на реке Свирь, и изначально предназначавшийся для перевозки леса на Балтике, станет первым русским кораблем, отправившимся в кругосветное плавание и навсегда войдет в историю мореплавания, а доселе никому не известные, лейтенанты Василий Михайлович Головнин и Пётр Иванович Рикорд, после плавания на нем станут знаменитыми русскими мореплавателями.
Хотя у транспорта и было затейливое имя мифологической богини «Д и а н ы», с постройки ему была уготована жизнь простого лесовоза, который трудился бы на перевозке леса между портами Балтийского моря, пока не потерпел бы крушение в один из осенних штормов или, при удачном стечении обстоятельств, прослужил бы до того дня, когда за ветхостью его сначала переделали в обычный плашкоут, а через несколько лет разобрали бы на дрова.
Однако благодаря нашей извечной неготовности к грандиозным проектам, которая, обнаруживается как всегда неожиданно и в последний момент, судьба транспорта «Д и а н а» круто изменилась и пошла совсем другим путем.
Как плотницкими топорами он был построен на Свири, так же ими он был переделан в Петербурге и насколько это было возможно, приспособлен для кругосветного плавания.
25 июля 1807 года шлюп «Д и а н а» под командованием капитан-лейтенанта Василия Михайловича Головнина покинул родной Кронштадт и отправился в плавание к далекой Камчатке. Только более чем через три года, 25 сентября 1810 года, «Д и а н а» прибыла на Камчатку, проведя 13 месяцев в плену у англичан в Кейптауне, совершив из него отчаянный побег и проведя в океанах значительно больше времени, чем предполагалось. После зимовки в Петропавловске, в 1811 году, «Д и а н а» отправилась для описи к Курильским островам. На острове Кунашир 11 июля Василий Михайлович Головнин, мичман Мур, штурман Хлебников, четыре матроса и один курилец были вероломно захвачены в плен японцами.
Можно с очень большой долей вероятности предположить, что русских пленников ждала печальная участь провести остаток жизни в заточении на чужбине вдали от родимого Отечества, окажись на «Д и а н е» другой старший офицер, а не мичман Пётр Иванович Рикорд.
Несомненно, именно все вместе, и унаследованный от итальянских предков южный темперамент, и преданная дружба с Головниным, и имевшийся перед глазами пример лейтенанта Кларка, который не покинул Сандвичевы (Гавайские) острова до тех пор пока не принудил диких аборигенов вернуть бренные остатки несчастного капитана Джеймса Кука, сыграли свою роль, что Пётр Иванович Рикорд проявил столько решимости и терпения для вызволения из плена своего друга-командира и его спутников.
Необходимо представить весь трагизм положения пленников и невероятные трудности с их вызволением. Япония в то время была закрытой для европейцев, только голландцы находились с ними в торговых отношениях, но они ясное дело не желали сближения России с Японией и делали все от них зависящее, чтобы сближение не состоялось. На тихоокеанском побережье Сибири у России не было в то время никаких сил для оказания хоть какого-то давления на Японию с целью принудить её освободить пленников. Да и сама Россия находилась на грани войны с Наполеоном, которая и началась в следующем 1812 году. Да уж, шансов на освобождение было прямо скажем не ахти сколько.
Однако, вопреки всем неблагоприятным обстоятельствам Пётр Иванович Рикорд сделал все возможное и невозможное, чтобы добиться освобождения пленников. Он совершил поездку из Охотска в Иркутск и обратно, даже захватил в плен японского купца Такатай-Кахи и совершил к Кунаширу три плавания. К 1813 году шлюп «Д и а н а» находился в плавании уже шесть лет и его состояние ухудшилось и внушало опасение, что он прослужит до освобождения пленников. За время зимовок в Охотске и на Камчатке, в 1811, 1812 и 1813 годах, на шлюпе можно было выполнить лишь совсем мелкий ремонт, так как в этих портах полностью отсутствовали ремонтные возможности.
И вот 11 августа 1813 года шлюп «Д и а н а» был приготовлен к третьему плаванию в Японию для освобождения Василия Михайловича Головнина и его спутников. На нем, по обычаям того времени, перед отправлением в море приготовились совершить молебен. Шлюп стоял на внешнем рейде порта Охотск и служащие порта, решившие принять участие в молебне, должны были переправляться на борт на шлюпках. На море была сильная зыбь и переправляясь на корабль на шлюпках они подвергали себя большой опасности. В числе прибывших на молебен был Начальник порта капитан-лейтенант Михаил Иванович Миницкий со своей супругой Евгенией Николаевной, урожденной Трескиной, который также был другом Головнина и принимал деятельное участие в его освобождении. Во время молебна шлюп настолько сильно качало, что почти все береговые служащие страдали от морской болезни, однако единственная дама на борту, Евгения Николаевна, не испытывала морской болезни, и как уважительно и возвышенно написал в своих воспоминаниях Пётр Иванович Рикорд «…казалось, что молилась и за всех тех чувственных Россиянок, коих сердца от вести о постигшем нас несчастии наполнялись соболезнованием и желанием освобождения пленных.»
Так и представляешь себе забытый Богом Охотск, расположенный на краю света, холодный ветер, раскачивающуюся палубу ветхого шлюпа, и горстку отчаявшихся в борьбе людей, возносящих свою молитву, как последнюю надежду вызволить своих товарищей, и среди них одну единственную молодую, хрупкую даму, к которой даже двести лет спустя, испытываешь безграничное уважение и восхищение её самоотверженностью.
После молебна шлюп «Д и а н а» отправился в своё последнее плавание к Кунаширу и Японии. В октябре Василий Михайлович Головнин и его товарищи были отпущены японцами на свободу. После отправления из Японии, на пути на Камчатку, шлюп выдержал жесточайший осенний шторм, последний шторм в своей корабельной жизни, и в начале ноября 1813 года прибыл в Авачинскую бухту.
В Петропавловске шлюп «Д и а н а» был разоружен и с 1814 года превращен в плавучий склад. К сожалению, не сохранилось ни чертежей, ни рисунков шлюпа «Д и а н а», только любознательные и осторожные японцы сделали его рисунок, который последующие художники и судомоделисты используют для написания картин «Дианы» и изготовления моделей шлюпа.
Имя «Д и а н а» в последствии носил фрегат и бронепалубный крейсер, судьба которых была также неразрывно связана с русско-японскими отношениями, как и судьба их предшественника.
Автор капитан В. Н. Филимонов