Плавание от Уналашки к Новоархангельскому порту.— Известия о российских колониях в Северной Америке. — Приуготовление палубного бота к плаванию у берегов.— Отплытие в Новую Калифорнию к порту Св. Франциска. — Некоторые замечания и путешествие берегом по разным миссионерствам
Сильная зыбь от северо-запада принудила оба шлюпа спуститься опять в Капитанскую гавань, но зайдя немного за остров Амакнах, мы получили свежий, противный ветер от юго-запада, потому стали на якорь на глубине 13 сажен, грунт — ил с ракушками. В 6 ч. Утра мы снялись и на сей раз были столь счастливы, что хотя и заштилело за Амакнахом, но при малых порывах из-за устьев от юго-запада отошли столько, что получили настоящий западный ветер. Идя вместе с «Открытием», мы в течение 21 дня по оставлении нами Уналашки не встретили ничего примечательного, кроме что 31 августа в 3 ч. пополудни, находясь в обсервованной широте 53°22’15″N и долготе по хронометрам 197°6’57» О, видели прямо перед собой на OtS, как казалось, берег. Мы не совсем сомневались в существовании оного, ибо земля, виденная Сарычевым в 1790 году, должна была в сие время лежать от нас недалеко и курс наш (OtS) вел прямо на нее. Однако, пройдя около ее не далее 15 миль, при довольно ясной погоде и горизонте чистом миль на 20, её не видели. Плавая большей частью при ненастной погоде и довольно свежих ветрах, мы разошлись ночью 5 сентября с шлюпом «Открытие» и соединились с ним уже 13-го в виду мыса Ечком, к которому сильной зыбью от юго-запада при южном ветре прижимало нас с такой силой, что мы принуждены были, не обогнув его, поворотить на другой галс. Непостоянные ветры принуждали нас весьма часто поворачивать и нередко были сопровождаемы шквалами с дождем и градом.
Наконец 19 сентября подул ожидаемый нами с нетерпением юго-западный ветер и стало прочищаться. Тогда мы поставили все возможные паруса и за полчаса до полудня легли на северо-восток, имея островок Лазаря на NOtO½О.
20-го в исходе 3-го часа пополудни, когда мы прошли на траверсе остров Лазаря и северо-восточную оконечность Биорки, приехали к нам, три байдары. На одной из них прибыл промышленной компании Лещинский за лоцмана проводить нас в гавань, куда мы и пошли по южную сторону острова Куличкова. Лоцман хотел было вести нас средним фарватером, но наставший от юга ветер сего не дозволил, и потому мы спустились к северному, который есть самый выгодный как для входа в Ситху, так и для выхода из оной, ибо чист и имеет глубину, достаточную для якорного стояния, если бы в сем случилась надобность. На встречу нас выслана была из Ситхи шхуна «Баранов» для подания в случае нужды помощи. Встретясь с нами, она также пошла обратно в гавань, а мы в 7-м часу вечера, пройдя маяк и завернув за Батарейный островок, принуждены были положить якорь на глубине 13 сажен, грунт — ил с песком и ракушкой. В 9-м часу пошел сильный дождь.
В 6 ч. Утра 21-го мы спустили гребные суда, снялись с якоря и с помощью попутного течения пошли буксиром на рейд, ближе к крепости, как засвежевший ветер принудил нас опять положить якорь. В полдень- сделалось маловетрие между югом и западом, позволившее нам сняться с якоря и итти при помощи буксира под марселями. Дошед до назначенного места, мы положили якорь и начали помышлять о перегрузке шлюпа. Нам должно было поднять и очистить почти весь трюм, чтобы достать члены и доски погруженного в него палубного бота, а как сверх сего мы не могли оставить сухой провизии наверху и уместить все водяные бочки на росторах, то компания и отвела нам для погрузки сего свое судно. «Открытие» кинул подле оного якорь, мы подтянулись к нему и положили с кормы на берег верп. Бот со всеми принадлежностями весил около 2000 пудов, ибо был дубовый и с медной обшивкой, а как кроме его шлюп много облегчился во время плавания, то и надобно было прибавить в него каменного балласта до 3500 пудов.
Мы еще не успели уложиться с шлюпом, как колошенские тойоны — Сагинак и Котильян с их подчиненными — приехали поздравить нас с прибытием, т. е. попить у нас, поесть и поплясать. Эти гости нас не весьма порадовали, да и пляска их не занимательна. Один из тойонов топчется обыкновенно на одном месте, кривляясь всем телом, особенно головой, с которой сыплется во все стороны и на всех около стоящих орлиный пух. Тот, на кого попадет оный, должен, по мнению сих дикарей, считать сие за счастливое предзнаменование, а стряхивать оный с платья — значит показать им свое нерасположение. Первый начинающий плясать затягивает песню, сначала тихо и заунывно, как бы склоняя других, а потом мало-помалу возвышает голос, поет скорее, и тогда пристают к нему другие. Один бьет в такт о пол, сам кривляясь, особенно головой, которая также должна быть осыпана перьями. Плясуны и певцы раскрашивают себе на сей раз липа красной или голубой краской и наряжаются в лучшее свое платье. Такую-то пляску должны мы были смотреть по приезде к нам вышеозначенных гостей, и когда они кончили, то мы, накормив их патокой с сухарями и напоив ромом, отпустили домой весьма довольными и веселыми.
В 3 ч. утра начали выгружать все бывшее в нашем трюме на компанейское судно, отвязали паруса, спустили бом- и брам-стеньги в росторы и в течение 6 дней вынули все, что покрывало обшивные доски бота, лежавшего на балласте под водяными бочками. Для складки бота был назначен лейтенант Игнатьев, а с ним тиммерман и адмиралтейские плотники, данные для сего из Петербурга. Все они с одним унтер-офицером и плотником нашего шлюпа по выгрузке ботовых вещей были отосланы на берег, получив от нас же на девять месяцев провизии и на восемь жалованья, а чтобы работа их производилась успешнее, то с шлюпа «Открытие» посылали к ним ежедневно на помощь от 10 до 15 человек.
Сколько легко и скоро выгрузили наш трюм, столько же трудно было нагружать его по причине ветреных и дождливых погод. Особенно умучивало наших людей собирание балласта, за которым приходилось посылать до 40 человек с офицером, вооруженных для предосторожности от нападения колош. Часто по причине отмелых берегов люди должны были по пояс в воде носить балласт на баркасы, отчего бывали больные, коих число доходило иногда до 12, а обыкновенно было их два и три.
Для отвращения сего им давали ежедневно спрюсовое пиво, кашицу с бульоном, чай и ввечеру пунш. По приказанию капитана рабочие люди наши терлись иногда ромом и сие последнее, по моему мнению, было весьма спасительно. Невзирая на всю тягость сей трудной и нездоровой работы, она окончилась довольно скоро, и мы через 33 дня, именно к 25 октября, были совершенно готовы выйти в море. Надобно также заметить, что сверх всего этого мы осушили трюм и крюйт-камеру, ставя туда чугунные печи.
Между тем как производились вышеописанные работы на нашем шлюпе, 26 сентября пришел в Ситху американский бриг «Педлер», тот самый, который встретился с нами у Зунда Коцебу. Он заходил сюда для продажи в компании своего груза. В сей же день офицеры наши ездили на байдарах к теплым ключам, коих вода так горяча, что в ней нельзя пробыть двух минут.
10 октября пришло судно Российско-Американской компании «Бородино» под командой капитан-лейтенанта Панафидина с грузом на 800 т. руб., за провоз которого наложили для продажи в Ситхе на все товары 50 процентов. Компания распорядилась о сем еще в Кронштадте и означила в присланной ею фактуре за портовые и береговые издержки во время вооружения «Бородино» 12 процентов. Покупка сего судна и содержание команды с офицерами до прибытия в Ситху составили около 30 процентов, и потому для ровного счета было наложено всего 50 процентов. Так-то поступает компания вместо того, чтобы доставлять все товары за сходную цену. Хотя в сие время плата за бобра и положена была примерно 10 руб., но как за него платилось товарами против его цены в полтора раза дороже, то он и обходился компании только в 7 руб. Таким образом «Бородино», судно в 1000 тонн уже окупилось.
Компания для заведения колонии в Ситхе и для промысла бобров переселила сюда из Кадьяка и с Лисьей гряды около 1000 алеутов, посылаемых ею каждое лето под прикрытием парусного судна по проливам для бобрового промысла.
Здесь мимоходом скажу о колошах. Сей воинственный народ есть самый опасный для наших трусливых алеутов, ибо не проходит ни одного лета, когда сии последние на промысле, чтобы несколько из них не сделались жертвами. Малейшая оплошность с их стороны, и вдруг являются колоши, бьют их и берут в плен. Рожденные от русских отцов и алеуток называются в здешнем краю креолами. Бывший при нас главным правителем российско-американских колоний капитан-лейтенант (ныне 1-го ранга) М. И. Муравьев по прибытии своем в Ситху весьма улучшил состояние, положив им достаточную одежду, обувь и пищу.
К чести сего офицера должно отнести, что он вообще вошел в положение алеутов и чувствительно облегчил их жребий, сделав разные полезные перемены по управлению колониями, на что он был уполномочен от компании.
В Ситхе русских находилось при нас до 200 человек, каждый из них получал по 300 руб. в год и по пуду пшеницы в зернах на месяц. Если сей последней семейному человеку недоставало, то он мог купить себе у компании по 5 р. пуд, сама же компания приобретала ее в Калифорнии по 2½ пиастра фанегу, что составит на наш вес около 4 пудов. Следовательно, как пуд обходился ей только 3 р. 75 к., то и тут получала она боле 50 процентов, принимая, правда, на себя содержание мельницы.
Содержание сих колоний стоит компании весьма дорого, так что добываемые там бобры и прочие меха могут заменить все издержки, происходящие от владения Ситхой. Компания должна здесь содержать много людей для гарнизона, ибо как крепость находится во всегдашней опасности от нападения колош, то и должно всеми мерами стараться усилить оную русскими и привести в такое состояние, чтобы дикари сии не только не смели вредить ей, но даже к ней приближаться. Тогда компания может распространить свои владения далее, а вместе с сим вероятно будет иметь и более промыслов, так что прибыль, получаемая с мехов, может заменить содержание судов и крепости. Строение сей последней при нас было так ветхо, что уже начинало обваливаться и вместо его требовалось новое. Капитан Муравьев не мог однако же исполнить сего до нашего прихода с желаемым успехом и скоростью, ибо, как сам признавался, до нас посылал в лес рубить деревья для строения весьма малое число людей, не решаясь оставить крепость при слабой защите. Когда же пришли наши шлюпы, то он оставлял в крепости только одних часовых, а то всех прочих, даже с судов, посылал за лесом.
Если компания каким-либо образом потеряет алеутов, то совершенно утратит промысел морских зверей по причине, что ни один русский не умеет промыслить зверя и во все время, что компания имеет здесь свои владения, еще никто из наших поселенцев сему не выучился. Поэтому-то и надобно бы всеми силами поддерживать алеутов и стараться довести до того, чтобы народ сей умножался, а не уменьшался. Капитан Муравьев первый привез с собой сюда лекаря, и хотя бесспорно, что сей мог быть весьма полезен, но, к сожалению, только в одной Ситхе, другие же колонии оставались попрежнему без него.
При входе нашем в залив Ситху мы имели всегдашнюю зыбь от юго-запада и почти от сего же румба сильное течение, которым нас всегда прижимало к мысу Эчком. Капитан-лейтенант Панафидин встретил то же в продолжение 10 дней. Может быть, что в другое время года бывает здесь и другое течение. Капитан Лисянский заходил сюда два раза и стоял у Ситхи целое лето, но о сем обстоятельстве ничего не пишет.
Из нашего примера следует, что должно весьма остерегаться подходить близко к мысу Эчком. Можно бы, казалось, держаться ближе к острову Биорке, но как оный низок и часто з а крыт туманом, а около него есть подводные камни, из коих еще один незадолго перед нами открыт милях в 2½ к северу от острова, то и видно, что вход в залив Ситху весьма опасен и сопряжен с большими трудностями.
Впрочем весь оный на карте, данной нам из Государственного Адмиралтейского департамента, был положен весьма хорошо, только вышеозначенный камень не был показан по причине, что был уже позже найден. Самое приметное место для входа есть гора Эчком. Она показывается в виде отрезного конуса, и две трети ее поросли лесом, а как она стоит близко к морю и около нее нет никаких других гор, то по сим приметам и нельзя в ней ошибиться. Далее внутри залива весьма заметен небольшой островок Св. Лазаря. Хотя оный и невысок, но открывается двумя холмиками и потому от прочих, окружающих его предметов весьма отличен; за ним должно проходить низкие каменья, называемые Виц- кари, а потом остров Куличков. Глубина везде большая и дозволяет подходить близко ко всем островам, только с той невыгодой, что сии последние открываются уже в весьма недальнем расстоянии. Далее, при подходе к самой гавани, между островами, находятся три главные фарватера. Южный из них есть самый большой и самый чистый, но опять столько глубок, что нельзя в оный бросить якорь, во время же штиля прижимает мели. Он называется Большим фарватером. Другой — Средний, находящийся между двумя прочими, также глубок, но весьма нечист, имеет много подводных камней, и, следовательно, неудобен. Выгода его только та, что им можно прийти ближе и прямее к крепости. Шлюп «Открытие» испытал невыгоду сего фарватера, ударившись в оном о камень, к счастью, при ходе только ½ узла, иначе мог бы получить сильное повреждение. Наконец, третий фарватер — Северный, есть из всех трех лучший и называется Маячным, потому что при входе в оный с моря на небольшом островке, остающемся недалеко вправо, построен деревянный маяк. Сей последний за лесом, растущим на островке, с моря нехорошо виден, почему начальство сего места распоряжается таким образом, что если в ночное время узнает о приближении к порту судна, то сверх того, что горит маяк, высылаются лоцманы на остров Св. Лазаря для предохранения мореплавателей от опасности, могущей с ними встретиться при входе в залив, что случилось с нами, как выше сказано.
При входе в Маячный фарватер находится камень, видимый во всякую воду и потому неопасный; войдя же в фарватер, суда правят на Батарейный остров, а от оного к крепости. На сем последнем пути есть опять камень, означенный на карте и который можно обходить с обеих сторон, а за ним еще третий, только в самую малую воду, во время ново- и полнолуния несколько открывающийся.
При входе он всегда оставляется в правой руке, а при выходе из Ситхи в левой. Впрочем, главное преимущество сего фарватера пред двумя остальными состоит в том, что он от самого маяка имеет хорошую глубину, 16 и 17 сажен, грунт — ил с песком, и следовательно в нужде доставляет якорное место. В случае же крайности можно стоять даже вне маяка, где глубина идет от 20 до 30 сажен. Капитан-лейтенант Гагемейстер провел здесь целую ночь при юго-западном ветре и волнении.
Вообще можно сказать, что в Ситхинском заливе, от самого входа до маяка, нигде нельзя бросать якоря, а посему судно, застигнутое в заливе пасмурностью или штилем, подвергается опасности претерпеть крушение. К этому должно еще прибавить почти всегдашнюю зыбь от юго-запада. Если бы не сей недостаток, то Ситхинский порт был бы прекраснейший. Как во время лета ветры дуют здесь более от юго-востока-востока, северо-востока и севера, то и зыбь от юго-запада бывает в сие время года редко и то только при ветре по сему направлению.
По северо-западную сторону крепости судам стоять весьма хорошо, ибо тут они никогда не подвержены волнению и глубины под ними от 6 до 10 сажен, грунт — ил с песком. Южная же сторона крепости не представляет сих выгод, ибо, будучи несколько открытой, подвержена весьма часто волнению и имеет большую глубину.
Ситха весьма изобилует лесом: все горы, долины и островки оным покрыты, состоит же он большей частью из ели, лиственицы и так называемого душного дерева, которое походит на ель, имеет крепкий, приятный запах и кладется в печи для сего последнего. Для топки он неудобен, ибо во время горения трещит и сбрасывает уголье. Водяной малины, подобной уналашкинской, в Ситхе растет необычное количество.
Многие здешние промышленники имеют жилища свои вне крепости и потому находятся в опасности от колош. Они отдают часть домов своих внаймы, но весьма дорого, и редкие из них имеют печи по недостатку кирпича. Недалеко от крепости построены ветряные мельницы и еще при истоке глубокого озера в заливе Ситхи — водяная. На невысокой горе, близ моря, находятся два горячие ключа, от которых проведена вода через жолобы в ванны, из коих при одной построен домик для приходящих купаться. Мы опускали Реомюров термометр в самый ключ, и как ртуть поднялась тотчас почти до самого верха, то, опасаясь, чтобы не лопнула трубка, мы немедленно его вынули. Теплоту сей воды можно безошибочно положить между 55 и 60°. Вкусом она солоновата, запахом походит несколько на испортившееся яйцо и содержит много серы, что должно заключить по вышепомянутым жолобам. Мы купались несколько раз, но не заметили над собой никакого действия, может быть оттого, что не были больны; те же из нас, кои пили сию воду, были прослаблены. От ключей сих отправились мы в селение Дранишниково, весьма важное для Ситхи, ибо имеет восемь заколов для рыбы, которой снабжает ситхинских жителей в обильном количестве.
Сверх сего в нем дубят и выделывают кожи, хотя по неимению мастеров непрочно, но для тамошнего края порядочно. Также разведено тут несколько скота, а как селение находится почти в 25 верстах от крепости, то и должно было для сохранения оного построить и здесь крепостцу. Оная заключается и двухъярусной башне, имеющей внизу шесть 3-х фунтовых пушек, а вверху 8 мушкетонов, укрепленных на вертлюгах. Артиллерия, хотя не сильная, но весьма достаточная для обороны против колош, которые уже несколько раз отваживались на нападение. Крепостца сия выстроена на весьма выгодном, возвышенном холме в 50 саженях от селения, с которым сообщается посредством моста.
Начальник сего заведения, промышленный Шмаков, несколько раз бывал атакован дикими, но с помощью сего укрепления, а более великого множества собак, весьма злых, всегда счастливо отделывался. Во время пребывания нашего в Ситхе мы проводили время весьма весело, так что иногда забывали и удаление от места родины и предстоявшие труды и опасности. Мысль, что мы в России, хотя на другом краю оной и в другой части света, нас утешала. Управлявший тогда нашими колониями в Америке капитан-лейтенант Матвей Иванович Муравьев доставлял нам все возможные удовольствия.
Чиновники наши, жившие в Ситхе, рассказывали нам, что летом климат здешнего края лучше, нежели в другое время года, но все не может назваться хорошим. А как здесь часто бывают дожди, то я и не согласен с мнением Лисянского, чтобы тут можно было сеять хлеб, да и земля не такова, чтобы могла производить оный. Сверх сего, около крепости так мало места, что его недостает на нужнейшие огороды. В Ситхе было при нас несколько человек ссылочных, переведенных туда из Сибири собственно для пашни, но как земли для сего не имеется, то они и работали за плату на компанию. Тот же недостаток земли лишает здешних жителей разводить огороды и держать скот. Нам удалось купить здесь три коровы по 200 руб. за каждую, кур покупали мы по 8 руб. за штуку, картофель по 20 р. боченок, и таким образом платили за другие предметы живности и съестных припасов. Ситхинские жители держат много свиней, но как они кормят их рыбой, то животные сии весьма отзываются оной, так что без привычки не могут быть употребляемы в пищу.
После всего сказанного мной о Ситхе, можно видеть, что она до того времени не может иметь своих собственных произведений, пока не будет в состоянии занять гораздо более места, нужного для огородов и сенокоса, обезопасеннных от нападения колош. Во все время нашей бытности в Ситхе погода стояла пасмурная, солнце показывалось весьма редко и окрестные горы часто покрывались снегом. Почти всегда стояло маловетрие между востоком и югом, часто был штиль, а иногда бывал ветерок между северо-востоком и востоком, также югом и юго-западом; из северо-западной же четверти дул только два раза, и то уже перед самым нашим выходом.
Крепких ветров мы совсем не имели, а иногда находил порывами ветер от востоко- северо-востока и востоко-юго-востока. Самое низкое стояние барометра было 17 октября: 29 дм, 12 при умеренном восточном ветре с порывами и проливным дождем. Термометр в сие время показывал 5½+. Самое же низкое его стояние было 21 октября при штиле 2 °+.
24 октября нам назначено было сняться с якоря, и экипажи обоих шлюпов были весьма сим обрадованы по причине, что беспрестанный проливной дождь не давал времени обсушиться. В сей день, в 8 ч. утра, начали мы сниматься с помощью своих и некоторых компанейских гребных судов и пошли буксиром в Маячный фарватер. «Открытие» снялся прежде нас и пошел по левую сторону камня, лежащего близ Батарейного острова, а мы, чтобы не сблизиться, оставили его влево. Когда оба шлюпа были у сего камня, вдруг задул ветерок от севера; нас несколько защищал берег и потому буксир шел хорошо, но «Открытие» должен был положить якорь. Поровнявшись с фарватером, мы спустились в оный и поставили марсели, а пройдя его, легли в дрейф для поднятия гребных судов и поджидания «Открытия». Желая засветло выбраться из залива мы наполнили паруса, но, пройдя остров Св. Лаврентия, опять легли в дрейф, приняв за отшедший пункт широту 57°2’35″N, а долготу 224°38’40» О по пеленгам.
Пролежав всю ночь в дрейфе у мыса Эчком при брамсельном порывистом ветре от NtO и N0 , вскоре после полудня 25-го числа заштилевали и не прежде 4-х ч. вечера увидели «Открытие», который скоро опередил нас, а в темную ночь на 30 октября и совсем с нами разлучился. Еще выше говорил я несколько раз о неудобстве, какое встречали наши шлюпы во время плавания их вместе. Это важное обстоятельство было необходимой причиной, что начальник экспедиции в бытность свою в Ситхе предписал командиру нашего шлюпа, в случае разлучения с ним, итти в Калифорнию, к порту Св. Франциска, куда мы теперь и последовали. В 10 ч. утра во время брамсельного северо-западного ветра с нашего салинга был виден «Открытие» весьма далеко на StW, но вскоре при перемене сего ветра на южный мы опять его потеряли. Продолжая путь при крепком ветре с порывами, дождливой погоде и сильном волнении, мы увидели в 4 ч. утра мелькнувший вдали на юго-западе огонек и, полагая его на «Открытии», зажгли фальшфейер, но ответа не получили. Это заставило нас думать, что мы обманулись.
В полдень 31-го мы видели несколько бурных птиц и касаток, летевших на запад. Погода во все время стояла неблагоприятная; частые и несколько раз жестокие шквалы с дождем и градом заставляли нас брать у марселей рифы и даже разорвали у нас фор-марсель и грот-стаксель.
Поутру 3 ноября, закрепив грот-марсель, мы при жестоком шторме оставались только под двумя штормовыми стакселями. Столь крепкого ветра мы еще не встречали с самого оставления нами Кронштадта. К вечеру 4-го числа сделалось тише, и мы могли прибавить парусов.
Сего числа мы видели опять бурных птиц и много касаток. 5-го ветер снова начал свежеть и принуждал нас брать рифы, но, продолжаясь недолго, дозволил скоро отдать оные. В сей день мимо нас пролетало несколько черных альбатросов и бурных птиц. 8-го числа ночью видели мы кашалотов и пеликанов, а в 6 ч. утра усмотрели берег Новой Калифорнии, простиравшийся от N к NOtO. Мыса Лос Естерес сначала нельзя было отличить за дальностью, но вскоре оный показался вместе с камнями Фаралонес.
В полдень мы имели означенный мыс на NО 6°, мыс Роко на NО 10°, а южный из камней Фаралонес на NO 80° в 15 милях. Мы лежали на ОNО и весьма досадовали на беспрестанный штиль, замедлявший наше плавание, только изредка подувало маловетрие из-за ущелин берега, и мы, пользуясь оным, подвигались к порту Св. Франциска. Поутру в 8-м часу задул ветерок от востока, и мы, подняв флаг, начали лавировать в пролив. При нашем приближении крепость подняла также испанский флаг. В половине 10-го часа ветер задул еще свежее от востоко-северо-востока, течение сделалось попутное, и это было столь выгодно для нашей лавировки, что мы тотчас вошли в пролив, где и заштилели. Течением нас сильно тащило в оный, и мы в половине 1-го часа пополудни положили якорь на глубине 10½ сажен, грунт— песок. Командир нашего шлюпа немедленно поручил мне отправиться на берег к коменданту для переговора о салютах и о свежей провизии для служителей. В 2 ч. Ветерок подул от юго-востока, и началось течение из залива, тогда шлюп наш перешел еще ближе к селению и на глубине 6½ сажен, грунт — песок, снова положил якорь. По возвращении моем от коменданта салютовали мы крепости 9 выстрелами и были ответствованы равным числом.
Мы были весьма удивлены, когда по входе в залив не нашли там «Открытия», и уже начали опасаться, не случилось ли с ним какого несчастья. Но после узнали, что по разлучении с нами он держал мористее. Вечером нам прислали с берега провизию. Поутру, незадолго перед полуднем, пришел шлюп «Открытие» и стал поблизости нас на якорь.
Начальник экспедиции намерен был употребить время своего пребывания в порте Св. Франциска на осмотр и исправление такелажа, рангоута, парусов, гребных судов, одним словом на приведение обоих шлюпов в наилучшее состояние для дальнейшего плавания. Для сего, отвязав паруса, спустив стеньги и реи, мы, не теряя времени, приступили к осмотру судов и переправке всего нужного. На берегу разбили мы палатки для обсерваторий и выпросили комнаты для жительства наших штурманов, свезя в оные с обоих шлюпов хронометры и все астрономические инструменты. Вместе с сим выгрузили мы взятые из Кронштадта кирпичи и начали устраивать в отведенном нам месте печь для заготовления сухарей. Как сих последних у нас недостало бы на все предстоящее плавание, то капитан Васильев расположил, чтобы во время нашего пребывания в порте Св. Франциска получать ежедневно печеный хлеб для продовольствия служителей от испанцев, а для сухарей купить муку в миссионерствах.
Чтобы не упустить ничего во время пребывания нашего в сем порте, начальник экспедиции поручил штурману своего шлюпа Рыдалеву заняться описью всего залива, дав ему для сего помощника, а мичмана и гардемарина определил для наблюдения за возвышением воды. По приведении таким образом всего в порядок, нам оставалось заниматься астрономическими наблюдениями и обделкой шлюпов, к чему мы немедленно и приступили.
Между тем как у нас отправлялись сии работы, продолжавшиеся 3 месяца, погода стояла большей частью хорошая, и ветры были тихие, дувшие почти всегда из северной четверти. Часто было маловетрие, а иногда штили, только восемь раз во все сие время дул несколько крепкий ветер, и изредка лил дождь.
Новый год встретили мы приятно и весело, совершенно противоположно тому, как за год назад. Генваря 16-го вследствие предписания начальника экспедиции о составлении карты порта Св. Франциска, капитан наш поручил командование шлюпом мне и, взяв с собой провизии на 10 дней, отправился с мичманами Галлом и Гиллесемом на вооруженном баркасе для осмотра, описи и определения астрономическими наблюдениями залива, простирающегося от восточного мыса миссионерства
Св. Рафаэля, к северу. По прибытии своем в порт Св. Франциска, Шишмарев нашел в коменданте доне Луизе Аргуелло прежнего своего знакомца по экспедиции лейтенанта Коцебу, заходившего также в сию гавань, и весьма обрадовал сим доброго испанца. Офицеры наши без малейшего труда ознакомились с прочими чиновниками, особенно с миссионерами, которые по чрезмерной своей бедности всегда получают подарки. Люди сии не просят сего от приходящих к ним мореплавателей, но просто требуют, считая сие обязанностью со стороны сих последних. Особенно один священник показал себя, как говорится у нас, большим попрошайкой. Впрочем сии господа отдаривают также в свою очередь, но с той разницей, что за подарки свои после требуют деньги. Знакомство с ними доставило нам ту выгоду, что мы ездили несколько раз в ближайшие миссионерства, как то: св. Франциска, св. Клары и св. Иосифа. Среднее из них построено на прекрасной, обширной равнине, бывшей некогда, как казалось, покрытой водой, а последнее расположено на довольно великом холме.
В миссионерствах сих разведены порядочные сады, но присмотр за оными не велик; там растут арбузы, дыни, персики и прочие плоды, дорогоценимые в нашем холодном климате; тут же разводят виноград, из коего при нас начинали делать вино, сеют пшеницу, бобы, горох и проч. Почва земли чрезвычайно плодоносна. В самом бедном миссионерстве св. Франциска пшеница родится сам 50, а в других бывает сам 120. При таком плодородии непонятно, куда можно сбывать хлеб, ибо испанское правительство запретило в Калифорнии всякого рода торговлю. Правда, что миссионерства сии пшеницей снабжают свои президио, но сие почти ничего не значит, когда рассмотрим, что в каждом из оных нет и ста человек. Войско, в сем краю находящееся, имеет 4 миссионерства, из коих каждое обрабатывает от 100 до 800 человек диких индейцев. Только наши военные суда заходят в Калифорнию за некоторым количеством муки и пшеницы, собственно для своего продовольствия, да Американская наша компания покупает ежегодно до 3 т. пудов, иногда более. Но все это составляет весьма немногое в сравнении с тем количеством хлеба, которое собирается в 5 или 6 миссионерствах.
В рассуждении торга сей компании с Калифорнией можно сказать, что оный необходим для наших колоний, но как оный производится в виде продовольствия судов, туда заходивших, и вовсе правительством не установлен, то и не имеет ничего определенного и постоянного. От воли испанцев зависит продавать хлеб или нет, и при самой продаже они берут в обмен вещи по своему выбору. Если бы торговля сия была установлена прочным образом, на взаимных условиях обоих правительств, то американские колонии наши, равно как Камчатка и Охотск, не нуждались бы в хлебе и получали бы оный всегда дешево. Только не надобно брать в Калифорнии муку, ибо она там продается дорого, а просто покупать пшеницу и после молоть ее на своих мельницах.
Климат в Калифорнии так хорош, что тамошний скот имеет во все время года подножный корм, только в генваре и феврале бывает он тощ от голоду. Впрочем, сие происходит от лености испанцев, ибо ни один из них не вздумает запасти сена только на сии два месяца. Не только у солдат, но даже и у офицеров нет огородов. Порт Св. Франциска весьма обширен, и можно сказать, что по величине своей не имеет подобного во всей Калифорнии. Вход в него удобен и приметен для судов всякого ранга, мелей в нем никаких нет, кроме нескольких каменьев, лежащих около берега, течение в нем до 3-х узлов, около же крепости св. Иохима более, отчего вода кажется мутной, а как оное бывает с разных^ сторон то песок делается от сего подобно тому, какой видим на банках. По входе в залив везде удобно стоять на якоре, только у президио грунт песчаный, а в средине везде ил.
Выше сказано, что капитан нашего шлюпа ездил со своими офицерами для описи северной части порта Св. Франциска у того места, где в оный впадает река. Хотя для сего и были им взяты хронометры и инструменты, но холодное время, случившееся в сие время, ненастная погода и короткие дни много ему в сем препятствовали, почему он скоро возвратился на шлюп; остальную же часть описи производил штурман Рыдалев. Кажется, что это была первая опись залива Св. Франциска, сделанная европейцами. В атласе Лаперуза он снят с испанских карт весьма неверно и, повидимому, черчен на глазомер, а не геодезически. Ванкувер хотел описать оный как должно, но испанцы ему сего не дозволили. Лейтенант Коцебу имел то же намерение и ту же участь. Мы же были столь счастливы, что не встретили препятствий.
Порт Св. Франциска изобилует дровяным лесом из рода дуба, и если его рубить своими людьми, то за дрова не требуют платы (разве, быть может, с купцов), но зато беден водой. Для налития оной должно в болоте, куда стекает вода с гор, расстоянием от берега, где пристают суда, около ¾ версты, выкапывать яму, для предохранения оной от сора обнести плетнем и несколько раз выкачивать из нее накопляющуюся воду, чтобы она не была грязна и потом уже наливать ею бочки и анкорки, кои весьма трудно носить или катить через болото.
Для сего надобно нарочно делать дорогу, устлав ее сучьями, досками и т. п., как и нам пришлось сделать. Однако, невзирая на то, что вода сия казалась дурной и грязной, она сохранилась весьма хорошо и не испортилась при вторичном нашем приходе в Ситху, что составляет около 3 месяцев. При запасении вышеозначенных дров должно всегда очищать с них кору, ибо в ней разводятся разные гады.
Внутренность Калифорнии мало известна самим испанцам, кои по временам посылают туда отряды солдат захватывать индейцев для работы в миссионерствах, иногда же ездят туда и священники с конвоем.
21 генваря пришел в порт Св. Франциска из селения Росс Российско-Американской компании бриг «Головнин» для покупки пшеницы. Он салютовал крепости и шлюпу «Открытие» 7 выстрелами, на что первая отвечала равным числом, а второй из 5 пушек.
23 генваря возвратился на шлюп наш командир оного Г. С. Шишмарев. Определенная им широта залива при входе составляет одну итальянскую милю, глубина оного 13 и 15 сажен, широта 37° 59′ N, долгота 3′, западнее меридиана президио Св. Франциска. Северный берег вообще более низок, болотист, порос тростником и местами на возвышенностях лесом; во внутренности оного находятся горы, южный же берег высок, отрубист и горист, местами имеет низменности и лес. У входа находится испанское селение св. Павла, где пасутся лошади и рогатый скот. По окончании залива идет к востоку река шириной полмили, глубиной при устье 1½, потом 7, а через 5 миль опять 1½. Берега ее низки, болотисты и покрыты тростником. Устье реки в широте 38° 4′, в долготе на 23′ восточнее меридиана президио св. Франциска. Здесь Шишмарев окончил опись.
5 февраля, когда почти все работы были окончены, на наш шлюп не явились три матроса, но посланными за ними испанскими солдатами были отысканы в горах и 7-го числа приведены обратно. 9-го, когда уже все было готово к нашему отплытию, к нам приезжали прощаться испанские офицеры и провели у нас довольно долгое время. Вечером капитан наш получил от начальника экспедиции предписание касательно предстоявшего плавания. В оном между прочим было сказано, чтобы нашему шлюпу держаться по правую сторону «Открытия», дабы мы могли усматривать сигналы сего последнего и на сем новом пути лучше видеть пространства на обе стороны.
Поутру в 6 ч. при тихом северо-северо-восточном ветре, ясной погоде и течении из залива мы начали вывертывать якорь. В полдень сделался штиль, и оба шлюпа, подняв брам-реи, ожидали только ветра, чтобы сняться. Вскоре оный подул опять от северо-северо-востока, и мы, вступив под паруса, пошли по фарватеру на WtN½W. Ветер между тем начал заходить к северу; когда же мы были близко от крепости св. Иохима, почти в самом проливе, оный задул вдруг от западо-юго-запада, довольно свежо, и течение сделалось с моря. Мы начали было лавировать, но, приметив, что нас сносило, были принуждены положить якорь на глубине 11 сажен, грунт — песок. «Открытие», оставшийся на одном верпе, должен был также стать на якорь.
В 8 ч. вечера при продолжавшемся штиле приметили мы на западе в высоте над горизонтом 20° небольшую комету, обращенную также к западу и составлявшую с Юпитером и Сатурном почти равносторонний треугольник. Освещена она была весьма слабо. Хотя еще накануне мы смотрели в телескоп, но кометы сей не видали, только приметно было светлое, сияющее пятно.
В 6 ч. утра при подувшем ветерке от NOtN оба шлюпа снялись с якоря и, взяв прежний румб, пошли из порта. Наш шлюп сидел в грузу на ровный киль, 14 футов 1 дюйм, но надобно заметить, что дрова и воду на первое употребление должно было брать с носа. В половине 8-го часа мы прошли крепость, на коей уже был поднят флаг, но из людей еще никого не было. Тогда мы легли на западо-юго-запад. «Открытие» после взаимной салютации с крепостью и с бригом «Головниным» показал в 10 ч. курс на юго-запад.
Еще за два часа до сего открылись перед нами на западо-юго-запад камни Фаралонес, а в полдень мы находились в обсервованной широте 37° 45′ 14″ N, имея южный из сих камней на SW 67°, а по правому компасу на SW 82°, в антретном расстоянии 11 миль, в долготе же по хронометрам 237° 15′ 48″ О. Сие место приняли мы за отшедший пункт. Барометр показывал 30 дм,38, а термометр 9¼°.
<< пред Глава VIII след >> Оглавление