Пребывание на Копенгагенском рейде. — Плавание от Копенгагена к Портсмуту. — Нахождение в сем порте и путь Английским каналом к Лизардским маякам.
Июля 12-го пришли на Копенгагенский рейд шлюпы «Восток» и «Мирный», салютовавшие Нейгольму обыкновенным порядком. Мы были столь счастливы, что во время нашего плавания от Кронштадта до сего порта не было у нас больных, несмотря на то, что большая часть нашей команды состояла из людей мало привычных к морю.
13-го числа очистили мы брот-камеру от сухарей, лежавших в мешках, и, обив оную вдвое холстом, высыпали туда 496 мешков белых сухарей, от чего увеличился простор.
После сего тянули такелаж, который, быв совершенно новый, ослаб во время пути.
В следующий день приглашены были капитаны всех четырех шлюпов и некоторые офицеры на обед к посланнику нашего двора тайному советнику барону П. А. Николаи в загородный его дом, в 7 милях от Копенгагена, по Гельзинорской дороге. К сожалению, множество работ на нашем шлюпе лишило меня удовольствия воспользоваться также сим приглашением. Долг справедливости требует сказать, что почтенный посланник наш имел особенное попечение о команде всех шлюпов и каждый день привозили на оные по его приказанию: пиво, свежее мясо и зелень.
15-го ездили все капитаны наши и я к датскому контр-адмиралу Левенорну. Проведя несколько времени у сего ученого гидрографа, купили мы у него карты Немецкого моря, Каттегата и Норвегии вместе с сочиненной им лоцией сих морей.
Замечательно, что на карте Г. А. Сарычева означены в Зунде, пройдя Мидельгрунт, две небольшие банки, на датских же картах они не показаны, да и в лоции Левенорна о них вовсе не упомянуто. Но лоцман наш Ганс Венцен, человек опытный в своем деле, удостоверял нас, что банки сии точно существуют.
От Левенорна проехали мы в королевский зверинец, где, кроме оленей, не видали никаких примечательных зверей. На возвратном пути встретили мы датского короля. Его величество отправлялся в загородный свой дворец, ведя под руку свою супругу; за ними следовали две их дочери, а позади генералы и множество адъютантов. Я и бывшие со мною наши офицеры при встрече с королем остановились и приложили к шляпам руки.
Король, пристально посмотрев на нас, отвечал тем же и пошел к изготовленному для него небольшому, простому ялику, где сел на руле. Вместе с ним поместилась королевская фамилия, несколько дам и один генерал. За ними ехал ялик со свитой, а сзади оного и впереди всех еще два с музыкантами, игравшими поочередно.
Усевшись на ялик и увидя нас снова на пристани, король поднял опять руку к шляпе и вежливо поклонился, на что мы с надлежащею почтительностью отвечали. Отсюда отравились мы в театр и тем окончили сей день.
По просьбе офицеров наших провел я 16 июля на берегу в закупке к нашему столу разной провизии для дальнего вояжа и, пользуясь сим случаем, осматривал окрестности города. Сего же числа привезены были для команды шесть с половиной пины рому, 11 анкерков красного вина, 4 анкерка винного уксуса и саго, что все и поместили в ахтер-люке.
18-го прибыл барон Николаи со своей супругой и английским посланником на шлюп «Восток», но как он приехал туда совершенно неожиданно и притом на двухвесельном боте, то и не успели принять его с должной почестью.
19-го числа обедали капитаны шлюпов «Восток» и «Открытие» у посланника, а как провизия к нам вся уже была доставлена и вода налита, то шлюпы, подняв гребные суда, в 8 часов утра были совершенно готовы вступить под паруса.
В половине 10-го «Открытие» начал сниматься с якоря и поставил все паруса. Мы также сему последовали, но как ветер зашел уже в сие время к OtN и течение началось от юга, то и не успели заворотиться на левую сторону, ибо течение переменилось и заворотило шлюп вправо, поворачивать же через фордевинд не позволяла узкость места, а посему и должны мы были опять положить якорь, спустить гребные суда и оттягиваться на удобное место, на что употребили более пяти часов времени. Капитан наш посылал прежде сего в 6 часов утра офицера к капитану Васильеву просить позволения сняться с якоря, ибо ветер и течение были к сему весьма удобны, а мы стояли в узкости фарватера, откуда не всегда удобно выходить. Начальник экспедиции приказал нам сниматься с якоря вместе с ним, а ветер не прежде как в 8 часов зашел к востоко-юго-востоку.
Во все время нашего пребывания на Копенгагенском рейде дули большей частью тихие ветры между севером и востоком, изредка находили шквалы от северо-востока, но дни были ясные, и барометр стоял всегда высоко.
Подходя к Гельзинору, усмотрели мы, что шлюпы «Восток» и «Мирный» ушли у нас из виду. «Открытие», сождав * нас под малыми парусами, отсалютовал Кронборгу и пошел вместе с нами в путь. Вечером мы видели зарницу, по горизонту облегла мрачность, пошел дождь, и барометр начал приметно упадать. В 10 ч. прошли мы маяк Куленс, а в 3 ч. пополуночи Ангольтский, в расстоянии 15 ½ миль. Глубина моря оказалась 21 сажен, грунт — песок. Нидлигенских маяков за мрачностью не было видно.
21-го ветер был тихий от востока, погода пасмурная, и мы весь день встречали на море серозеленые пятна, происходящие от морских растений, покрытых насекомыми. В час пополудни приезжали к нам рыбаки из шведских шхер и продали за один талер сорок довольно больших рыб. В 6 часов увидели мы почти на запад Шкагенский маяк в расстоянии 10 миль.
В половине 11-го часа отстоял от нас Штаген по крюйс-пеленгу на юго-восток 40°, в расстоянии 9 миль; широта оного по датской карте 57°50′ северная, долгота 10°27′ восточная от Гринвича; от сего места начали мы считать отшедший наш пункт.
В плавании нашем от Копенгагена до Шкагена произошло 10 миль разности на северо-запад, что надобно приписать неправильным зундским течениям.
В полночь увидели молнию к юго-востоку, а в 4 часа усмотрели берег полуострова Ютландии, в расстоянии 10 миль. К полудню ветер, дувший от востока, начал свежеть, погода сделалась облачная и временем сверкала молния по всему горизонту. Шлюп «Открытие» находился от нас невдалеке.
В полдень глубина моря вышла по лоту 25 сажен; по исчислению надлежало ей быть только 18. Из сего надо заключить, что нас отнесло течением к востоку. В продолжение сих суток видели мы иногда впереди шлюпы «Восток» и «Мирный».
24-го при тихом брамсельном ветре шлюпы «Восток», «Мирный» и «Открытие» находились от нас далеко впереди. По согласию всех офицеров праздновали мы день именин почтенного нашего капитана и при питии за его здоровье и за успех экспедиции стреляли из пушек. Сей день провели в веселии не только офицеры, но и вся команда нашего шлюпа.
25-го дул тихий, переменный ветер, шел дождь и стояла пасмурная погода. Во время лавирования заметили мы, что шлюп идет к ветру и много кренится, чему причиной было то, что мы имели много верхового грузу и мало балласту. В полдень по мрачности не могли мы иметь наблюдений. Ветер был слабый, непостоянный и сопровождался изморозью.
26-го погода стояла попрежнему пасмурная, а 27-го подул свежий юго-восточный ветер. В 11 ч. утра увидели мы пловучий Галоперский маяк, на северо-восток, в расстоянии 10 миль, а через полчаса на WtS и Нордфорландские маяки; вскоре ветер начал стихать, но попутным течением несло нас к юго-западу. Во все время нашего плавания до сего места сопутствовало нам течение от запада, особенно когда мы приближались к берегам Англии. В 10 ч. вечера, находясь в 6 милях от пловучего маяка, стоящего на Дильской банке, должны мы были положить якорь, чтобы переждать противное течение от юго-запада, сила коего была до двух с половиной узлов. В 6 ч. утра снялись мы при попутном течении с якоря и начали лавировать в Английский канал имея шлюпы «Открытие» и «Мирный» у себя под ветром. Около полудня видели в тумане берег Франции.
28-го в час пополудни, находясь в самом узком месте Английского канала, встретили мы опять противное течение, и должны были вторично положить якорь на глубину 22 сажен, на песчаном грунте с мелкими раковинами. Зюйдфорландские маяки находились от нас на северо-запад в 4 ½ милях. Самая сильная быстрота течения оказалась 2 ¾ узла в час. В 6 ч. вечера оно ослабело, и ветер отошел к югу, почему мы снялись с якоря и прошли в полночь Донженес в расстоянии двух миль. В половине 8-го часа утра миновали Бичигед и легли на WNW½ В 8 часов получили лоцмана.
В полдень 29-го дул свежий ветер от юго-востока. Барометр показывал 30 дм ,19, а термометр 14°. Имея шлюпы «Открытие» и «Мирный» далеко позади нас, мы прошли в 6 ч. вечера пловучий маяк, стоящий на банке Оверс, а в 8 приблизились уже к Сент-Еленскому рейду.
Во время сего плавания опередил нас шлюп «Открытие», и мы, следуя за ним, положили в 10 ч. вечера якорь на глубине 7½ сажен, на Модер-банке, близ острова Вайта; грунт был иловатый с песком. Вслед за сим легли мы фертоинг. Шлюпы «Восток» и «Мирный» прошли на Спитгедский рейд, где стояли: один английский линейный корабль, три фрегата, два военных брига и наш шлюп «Камчатка» под командою капитана В .М. Головнина, возвращавшийся из путешествия кругом света.
30-го капитаны всех четырех шлюпов наших ездили с изъявлением почтения к главному командиру порта адмиралу Камбелю, который, приняв их весьма благосклонно, предложил им свои услуги. Оставя недавно Кронштадтский рейд, не имели мы больших надобностей, но скоро должны были просить о приказании осмотреть наши помпы, которые, как я выше сказал, не выкачивали всю воду, и, если возможно, исправить оные. Вследствие сего, спустя несколько дней, прислан был к нам из Портсмутского адмиралтейства помповый мастер, который и нашел, что стаканы помп наших сделаны были не по пропорции, в иных местах прилегали весьма плотно к бокам помп, а в других опять отставали от оных. Хотя английский мастер переправил оные, но мы могли выкачивать воду только до 8 дюймов, стоя на якоре, а под парусами оставалось оной всегда более 9 дюймов. Посетив адмирала Камбеля, капитаны шлюпов «Востока», «Открытия» и «Мирного» поехали в Лондон для покупки астрономических инструментов, хронометров и разной свежей провизии для команды.
В 9 ч. утра при тихом восточном ветре увидели мы яхту принца-регента, плывшую под штандартом от Нидингенских маяков к Портсмуту в сопровождении одного фрегата, двух военных бригов и множества яхт и ботов. Когда флотилия сия приближалась к нам, то мы поставили людей по вантам и реям и салютовали с каждого шлюпа по 21 выстрелу. Надобно полагать, что принц-регент был сим весьма доволен, ибо, спустясь к нам; прошел нарочно между нами и шлюпом «Открытие», в самом близком расстоянии. Когда е. в. начал приближаться к Спитгеду, то салютовали ему все суда, стоявшие на рейде и городовые крепости.
После полудня прошла опять яхта принца-регента мимо нас в прежнем порядке, и мы оказали е. в. Опять ту же почесть. Вскоре затем прислал адмирал Камбель записки к капитанам всех пяти русских шлюпов с извещением, что принц-регент приглашает их сего дня к обеденному столу в 6 ч. пополудни. Отъезд в Лондон лишил их случая воспользоваться сим лестным приглашением.
Августа 3-го ездили мы в Нюпорт, небольшой, прелестный городок острова Вайта, и видели там замок, в коем содержался несчастный английский король Карл II.
Здание сие находится в расстоянии одной мили от города и поставлено на высокой горе, с которой виден весь остров, оба рейда и часть Портсмута. Замок построен по примеру старинных крепостей, обнесен высокой стеной с бойницами и окружен рвом.
Стена во многих местах уже обрушилась и поросла зеленью.
Вид его прекрасен; комнаты, где содержался король, уже не существуют и нам показывали только часть их развалин. Внутри замка есть колодезь с весьма чистой и вкусной водой, имеющий 216 футов глубины, в чем мы удостоверились, опустив туда лампу с огнем. В Англии надобны везде деньги; с каждого из нас взяли по три шиллинга за посещение замка.
5-го проходила опять мимо нас и с прежней процессией яхта принца-регента, которая, обойдя вокруг острова Вайта, возвратилась вечером в Портсмут, освещенная разноцветными фонарями.
6-го плавала она опять от Портсмута к Вайту и обратно, и как находилась всегда под штандартом, то и воздавали мы оному каждый раз должную почесть.
Весь день 7 августа занимались мы работой: тянули стоячий такелаж, просушивали паруса, переменяли некоторые из них и конопатили палубу.
8-го и в последующие 3 дня красили у нас мачты, реи и снаружи шлюп; переправляли бегучий такелаж и вязали к запасным парусам риф-сезни. Поутру проходила опять мимо нас яхта принца-регента, а в полдень прислал е. в. сказать нам, что он благодарит за оказываемую ему почесть, но просит более не салютовать.
13-го случилось у нас весьма неприятное обстоятельство; Николай Выборов — молодой матрос, хорошего, трезвого поведения, пропал со шлюпа, и сколько ни прилагали старания к отысканию его, но все было тщетно. Поутру видел я, как он мыл кают-компанию, а вечером он стоял на часах; думать должно, что он поскользнулся, оборвался с гальюна и, падая, ушибся, а течением пронесло его скоро. Товарищи его рассказывали после, что с некоторого времени приметили в нем беспокойный характер; он на все сердился, иногда заговаривался, а в другое время был очень молчалив. Трудно решить, умышленно ли он кинулся в воду или упал нечаянно!
Поутру 14-го снялся шлюп «Камчатка» с якоря и отправился в любезное наше отечество. Мы воспользовались сим случаем и отправили множество писем к нашим друзьям и родственникам.
19-го ветер не утихал и был северо-западный. В сей же день случилось у нас происшествие, которое может послужить уроком для капитанов с какой осторожностью должно отпускать на берег неопытных офицеров. Капитан наш уволил поутру лейтенанта, священника и штурмана в Портсмут для разных закупок. Они поехали туда на баркасе и, исправя свои надобности, возвращались вечером обратно на шлюп, не рассчитав, что при бывшем противном ветре встретят они еще и противное течение. Когда они выехали на рейд и увидели, свою ошибку, могли бы еще пристать к которому-нибудь из наших шлюпов или английских кораблей и там ожидать перемену оного. Но, полагая, что силы их восторжествуют над силой воды и над ветром, продолжали грести вперед и встретили такое сильное волнение, что баркас начало заливать. В сем положении принуждены они были поставить паруса, но оные скоро изорвало, и если бы судно течением не прижало их нечаянно к берегу, уже гораздо ниже, то все служители и почтенный наш священник, быв вынесены в море, могли бы сделаться жертвою самонадеянности одного неопытного морского офицера.
Это случилось ночью. Наши вытащили баркас на берег, где измокшие и усталые были, согреты и накормлены англичанами, не принявшими за то никакой платы. Между тем ветер стих, и наши, к удовольствию беспокоившихся товарищей, возвратились поутру благополучно на шлюп.
20-го дул северо-западный ветер и временно находили шквалы. Сего числа пришло на рейд судно Российско- американской компании «К у т у з о в» под командой капитан-лейтенанта Гагемейстера. Оно отправлено было из России в 1816 году и, пробыв некоторое время в наших колониях, возвращалось в Кронштадт. На сем обратном пути Гагемейстер имел несчастье лишиться одиннадцати человек из малочисленного своего экипажа. Между прочим, умер у него ехавший в Россию из Ситхи, бывший главным правителем Российско-американской компании, коллежский советник Баранов. По старости лет своих… он не мог перенесть всех трудностей морского вояжа; вскоре по выходе из Батавии скончался и был опущен в море.
24-го в полдень, при среднем юго-западном ветре, к удивлению нашему, корабль «Кутузов» снялся с якоря и отправился в наше отечество. Причиной такой поспешности, надобно полагать, увеличившееся у него число больных, ибо в три дня, проведенные им в Портсмуте, не имела команда времени ни отдохнуть, ни освежиться после столь долговременного плавания.
25-го привезли к нам из Лондона: четыре секстана, телескоп, окружный инструмент, трубы, три барометра, термометры, два хронометра в корпусах — один работы Баррода, а другой Арнольда, и один карманный мастера Баррода. Мы поручили установить ход оных астроному Брадлею. Вместе с сим доставили к нам разные метеорологические и физические инструменты и нужные книги. 26-го начали мы наливать бочки привезенной на ботах водой и произвели окончательные закупки, 28 го получили обратно от астронома Брадлея хронометры наши вместе с таблицей суточного их хода, а 29-го начали готовиться к выходу в море, для чего подняли баркас, катер, брам и бом-реи. В 6 ч. утра снялись с якоря шлюпы «Восток» и «Мирный» и отправились в Южное полушарие. Быв занят приготовлением шлюпа к походу, я едва улучил одну минуту времени проститься с родным братом моим М. П. Лазаревым, который командовал шлюпом «Мирным».
После обеда привезли нам для команды 142 жестянки донкинова мяса, в коих было веса 15 ½ пудов, 240 баночек его же бульона, 75 банок сосновой эссенции для пива, 12 фунтов сусла и 50 пудов патоки. Запасы сии составляют довольно верное средство против цынготной болезни. Вдобавок к купленному в Копенгагене вину, взяли мы еще 20 ведер портвейну и 50 банок концентрированной лимонной кислоты.
Сего дня же получили мы цепной канат длиной в 100 сажен.
Оный был нам весьма полезен во время стоянки на якоре при Коральных островах.
Исправясь совершенно к выходу в море, приказал капитан наш штаб-лекарю осмотреть всю команду. Нездоровых оказалось пять, но четверо могли быть скоро выпользованы, пятый же был заражен прежде сильной болезнью, которая здесь опять у него открылась. Хотя перед отплытием нашим из Кронштадта штаб-доктор Лейтон и осматривал весь наш экипаж, но не мог сего заметить. По мнению моему, начальники судов, отправляемых в дальние страны, должны быть весьма осторожны в выборе людей: не довольно, что сих последних осматривают, надобно строго расспрашивать и справляться, не бывали ли они когда заражены болезнями, и таковых на суда не принимать.
Поутру в 5 ч. начали мы сниматься, с фертоинга и, подняв потом мелкие гребные суда, поставили все паруса. Шлюп «Открытие» следовал за нами. В 3 ч. Пополудни прошли мы траверс Нидельских маяков и отпустили лоцмана; в половине 9-го часа увидели Портландские маяки; ветер был умеренный от юго-востока и за нами шло много купеческих судов.
В половине 8-го часа вечера увидели мы Лизардские маяки на северо-запад в расстоянии 12 миль; в 8 ч. подошел к нам шлюп «Открытие», и начальник экспедиции капитан-лейтенант Васильев приказал нам: приведя Лизардские маяки на север по правому компасу, лечь на юго-запад, что мы и исполнили в 10 ч. вечера. В сие время была у нас широта 49° 45’30», долгота 5’11». От сего пункта начали мы считать свое отшествие. В полночь скрылись от нас Лизардские маяки.
В 10 ч. вечер был прекрасный, и все офицеры нашего шлюпа, вышед наверх, казалось, в душе прощались с Европой. Желая оживить сию картину безмолвия, я предложил им выпить по рюмке шампанского за здравие государя и всей августейшей фамилии, спокойствие России и за счастье родных наших. Все согласились на сие. После нескольких шумных минут наступило опять молчание. У многих из нас показались слезы благодарности и привязанности к отечеству, и тогда как все прочие расположились ко сну, я, оставаясь на вахте, долго еще провожал глазами оставшуюся позади нас Европу, а с нею н все для меня драгоценнейшее — Россию.
* Так в подлиннике.
<< пред Глава II след >> Оглавление