Назначение экспедиции. — Выход на Кронштадтский рейд и пребывание на оном. — Отплытие из Кронштадта. — Приход в Копенгаген.
РОССИЯ, менее нежели за полтора века перед сим еще не стоявшая на ряду с прочими образованными государствами Европы, в течение сего краткого времени достигла почетной степени славы и просвещения. Ей первой сделались известными те страны Северной Азии и Америки, которые составляют ныне предмет беспрерывных ученых исследований. Русский мореходец Беринг был первый, который открытием пролива, названного его именем, проложил через оный путь к многим примечательным плаваниям. Россияне прежде прочих народов воспользовались сим важным обретением и, не страшась никаких опасностей и природных препятствий, сделали многие открытия в сем царстве северных льдов и туманов, известном под названием Ледовитого океана. По примеру русских, англичане и некоторые другие народы отправляли свои суда для открытий в северных полярных странах, но, не распространяясь здесь описанием всех плаваний, совершенных по следам бессмертного Беринга, я ограничусь только несколькими словами о морском путешествии россиян на сих водах, предшествовавшем нашей экспедиции.
Покойный государственный канцлер граф. Н. П. Румянцев, желая узнать, можно ли проникнуть за Беринговым проливом далее 70°33′ северной широты, до которой доходил капитан Кларк, преемник знаменитого Кука, отправил для сего в июле 1815 года из Кронштадта бриг «Рюрик». Начальствовавший оным лейтенант Коцебу имел плавание до 65°42’30» и открыл на американском берегу зунд, который назвал своим именем и о котором будет упоминаемо в сих записках. Плавания английских мореходцев Росса, Парри, Бухана и Франклина, начатые в 1818 году, обратили на себя общее внимание. Российское правительство желало также принять участие в новых открытиях за пределами Берингова пролива и вследствие сего в 1819 году 11 февраля последовало высочайшее соизволение об отправлении двух отрядов военных судов: одного в южные, а другого в северные полярные страны.
В путешествие сие были назначены следующие военные шлюпы.
В южное полушарие:
28-пушечный «Восток», под командою капитана 2 ранга Беллинсгаузена, начальника экспедиции, и 20-пушечный «Мирный», лейтенанта Лазарева 2-го.
В северное полушарие:
20-пушечные: «Открытие», капитан-лейтенанта Васильева, начальника экспедиции, и «Благонамеренный», капитан-лейтенанта Шишмарева.
Последний из сих четырех шлюпов был построен в Лодейном поле, имел в длину 120, в ширину 30 и в глубину 15 футов и назначался быть транспортом. В сем виде прибыл он в 1818 году в Кронштадт, а в марте следующего года, когда состоялось высочайшее повеление об отправлении его в Северную экспедицию, через прорубленный лед, был проведен из военной гавани в среднюю. Под кранами поставили на него мачты, там же обшивали его медью, а вооружали на восточной стороне канала Петра Великого. По приделании к нему шеха и штульцев получил он вместо своего прежнего имени «Свирь» название «Благонамеренного» и поступил под начальство капитан-лейтенанта Шишмарева, ходившего вокруг света с Коцебу на бриге «Рюрик». Другой шлюп нашего отряда — «Открытие» — был построен в С.-Петербурге на Охтенской верфи.
Вследствие высочайшего соизволения я назначен был на «Благонамеренный», почему в записках моих и говорю преимущественно о предметах, касающихся до сего шлюпа, при вооружении которого находились: я, мичман Гиллесем, штурман Петров и команда 6, 11 и 12-го флотских экипажей; для разных же валовых работ присылались к нам ежедневно из экипажей от 100 до 200 человек матросов. Шлюп наш находился в грузу ахтерштевень (кормою) 9 футов 1 дюйм, форштевень (носом) 7 футов 11 дюймов, следовательно, диференту было 1 фут 2 дюйма.
7 июня осматривал наши шлюпы министр морских сил адмирал И. И. де-Траверсе, и по его приказанию свидетельствовал команды оных генерал-штаб доктор Лейтон. Некоторые из матросов, оказавшиеся не совсем способными к предстоящему дальнему плаванию, были немедленно отосланы с шлюпов и заменены другими.
Южная экспедиция готовилась отсутствием на два, а Северная на три. Вся Весна 1819 года была проведена в приготовлении шлюпов к походу, и, по снабжении их нужными потребностями, во второй половине июня все они были выведены на Кронштадтский рейд. Перед выходом на оный, по приказанию капитана, команда была тщательно осмотрена штаб-лекарем при мне, и весь ее экипаж был освежен, выколочен, проветрен и с большой осторожностью перевезен на шлюп.
Шлюп «Благонамеренный» вышел на Кронштадтский рейд 21 июня, в полдень при тихом юго-западном ветре, и положил якорь на глубине З ½ сажени. В это время находились на малом рейде кроме остальных трех шлюпов, назначенных в экспедицию, отправлявшиеся в Англию с гвардейским экипажем: 36-пушечный фрегат «Гектор» и 20-пушечный бриг «Олимп». Сего числа явились на шлюп наш прибывший из С.-Петербурга лейтенант Игнатьев и священник Михаил Иванов. По выходе на малый рейд стали мы с прочими судами в одну линию, а я и лейтенант Игнатьев начали чередоваться на две вахты.
На другой день по выходе нашем на рейд прибыл к нам на шлюп министр морских военных сил маркиз И. И. де-Траверсе, который, обозрев распоряжения капитан-лейтенанта Шишмарева, изъявил ему и всем офицерам свою благодарность.
Провизии отпущено было на нашу экспедицию на 3 года, а как шлюп «Открытие» по тесноте не мог поместить всей оной и еще многих других вещей, то все сие надлежало погрузить на шлюп «Благонамеренный», вместе с номерованными членами палубного мореходного бота, назначавшегося для плавания в Ледовитом море. Он имел длины 45 футов, ширины 15, глубины 4 ¼ и помещен к нам, со всеми принадлежностями, в трюм, в носовую часть. Для собирания оного прикомандированы были на наш шлюп: тиммерман, четыре плотника и конопатчик. В сей же день привезли к нам офицерскую провизию, изготовленную в С.-Петербурге и стоившую — 4 928 руб. К сему же времени все наши содержатели окончили прием разных припасов и материалов, кои так же были уложены по местам. Жалованье получали мы по двойному окладу и по заграничному курсу, полагая ассигнационный рубль в 33 штивера.
Государственный адмиралтейский департамент отпустил нам только необходимые астрономические инструменты, а прочие, как равно и хронометры, предписал купить в Лондоне.
Экипаж шлюпа «Благонамеренного» составляли:
капитан-лейтенант: Глеб Семенович Шишмарев
лейтенанты: Иван Николаевич Игнатьев
Алексей Петрович Лазарев
Мичманы: Николай Дмитриевич Шишмарев
Карл Карлович Геллесем
штурман 12 класса: Владимир Васильевич Петров
штаб-лекарь: Григорий Алексеевич Заозерский
священник: Михайло Иванов
нижних чинов: 75
В с е г о: 83 человека
В числе людей нашего экипажа находились для обратного доставления в отечество два алеута и три камчадала, вывезенные первые из российско-американских селений с острова Уналашки, а вторые из Камчатки капитаном Коцебу.
По полудни 27 июня вступили под паруса фрегат «Гектор» и бриг «Олимп» и отправились в предназначенный им путь к Англии. Признаюсь, что мы неравнодушно и, можно сказать, с завистью смотрели на скорое их отплытие, но должны были вооружиться терпением, ибо одновременное отправление четырех военных шлюпов вокруг света было весьма затруднительно для Кронштадтского порта, в то время небогатого запасами и мастеровыми людьми. Сего же числа привезли к нам подарки для диких, состоявшие из 6 кулей табаку и 11 ящиков ножей, ножниц, бисеру, зеркальцев, колец, запонок, пуговиц и других безделиц, а также серебряных и бронзовых медалей с изображением на одной стороне императора Александра I, а на другой имен шлюпов: «Открытия» и «Благонамеренного» 1819 года.
Июля 2-го осматривал вторично наши суда министр морских военных сил. В сей же день явился назначенный на шлюп наш натуралист Ф. Н. Штейн. Во все время пребывания нашего на Кронштадтском рейде были мы ежедневно посещаемы нашими родственниками, друзьями и любопытными. Общее всех желание счастливого нам успеха льстило нам приятною надеждою, что мы выполним с точностью волю правительства.
3 июля в 7 ч. вечера шлюпы «Восток» и «Мирный», как ближайшие к морю, снявшись с якоря, вступили под паруса. Мы были также готовы к следованию за ними, но шлюп «Открытие» долго не мог поднять якоря и успел в сем уже при пособии нарочно к нему присланных катеров. В девятом часу наполнили, и мы паруса и пошли за «Открытием» на запад-юго-запад, имея шлюп в грузу:
Ахтерштевень 14 футов
Форштевень 14 футов 2 дюйма
Диференту 2 дюйма
Вслед за нами снялась с якоря яхта «Торнео», на коей находился адмирал маркиз де-Траверсе, и пошла впереди нас. Проходя мимо Купеческой гавани, усмотрели мы, что на бастионе поставлены были люди, кричавшие нам ура. Мы им ответствовали тем же. Учтивость сию оказал нам бывший флотский в Кронштадте начальник контр-адмирал М. П. Коробка, принимавший усердное старание в снаряжении нашей экспедиции.
Миновав цитадель, поравнялись мы с яхтой «Торнео», лежавшею в дрейфе, и, поставив немедленно людей по вантам, кричали ура. Министр отвечал тем же, при игрании музыки и желании нам счастливого и успешного плавания. Шлюп «Открытие» учинил в сие время салют, по окончании коего наполнил паруса и пошел в предназначенный путь. Мы также за ним последовали.
Хотя при сем случае, стоя на вахте, и занят я был единственно службой, но когда мы поставили все паруса и пошли в путь, отдалявший нас на столько времени от любезного отечества, родственников и друзей, то сдав вахту в положенные часы моему товарищу, я невольно предался горестным ощущениям, извиняемым привычкой к месту и любовью к Родине.
При самом начале плавания мы увидели с прискорбием, что шлюп наш не имел всех качеств, нужных военному судну. «Открытие» шел впереди нас под малыми парусами, а мы едва держались за ним под всеми. В 10 ч. имели на траверсе Красную Горку. В половине 12-го на западе увидели Сеснарский маяк. В полдень мель Родшхер находилась от нас на юго-восток в расстоянии четырех итальянских миль *.
Июля 4-го дул тихий ветер от востока, и погода была благоприятная. При отправлении из Кронштадта шлюп наш имел, как выше видно, два дюйма диференту на нос, почему и приказано было перевести четыре пушки на корму, от чего он пошел несколько лучше. В 8 часов вечера открылся нам шпиц ревельской церкви св. Олая, которая, служа более ста лет мореплавателям нашим вместо маяка, к сожалению, теперь не существует. Страшный пожар сокрушил ее в 1820 году.
В половине первого часа миновали мы траверс маяка, находящегося на острове Наргине, а вслед за сим видели крейсировавшую эскадру вице-адмирала (что ныне адмирал) Р. Н. Кроуна, состоявшую из четырех кораблей, четырех фрегатов и двух бригов. Поутру при ясной погоде вынесли наверх служительские койки и для перемены воздуха между деками приказали развесть в камельках огонь. В сие время начали выкачивать из шлюпа воду и, к удивлению нашему, осталось оной не менее 13 дюймов. Причиной сему было худое устроение наших помп; впоследствии мы их исправили и устроили так, что воды оставалось в шлюпе по выкачке только 8 дюймов.
В полдень 5 июля ** мы были по наблюдению в широте 59° 19′ 48″ и по счислению в долготе 22° 42′ к востоку от Гринвича. По карте вице-адмирала Г. А. Сарычева, находился от нас в сие время мыс Сибернес на SW 11’0″, и от сего пункта начали мы вести счисление.
6-го в 5 ч. пополудни миновали Дагерортский маяк, в расстоянии 20 миль; ветер был в сие время брамсельный от востоко-северо-востока при облачной погоде, а курс имели мы на юго-запад.
В полдень 7 июля при умеренном северо-западном ветре прошли остров Естер Гарисгольм в расстоянии 8 миль, но, несмотря на ясную погоду, не могли видеть его даже с салинга. Вероятно, отнесло нас течением из Стокгольмских шхер далее к востоку, нежели мы полагали.
По счислению должны мы были находиться в 8 часов вечера, на глубине 30 сажен, вблизи острова Эланда, но его не видели, и глубина была только 15 сажен. Причиной сему, должно полагать, тоже течение от запада.
Июля 8-го около полудня при туманной погоде и маловетрии увидели мы маяк Христиансор в расстоянии 6 миль к юго-западу.
9-го дул крепкий ветер, погода была ясная и местами по горизонту мрачность. В 11 часов видели остров Борнгольм на юго-запад в расстоянии 2¾ мили; к рассвету остались под одними марселями, а в 4 часа пополуночи увидели на юго-запад восточный мыс острова Мсуна.
В 9 ч. мы находились от оного в расстоянии 3 ¼ мили и, поворотя на другой галс, продолжали лавировать в Кегебухту14. В полдень отстоял от нас маяк Фалстербоу на восток в расстоянии 8 ½ миль. Барометр показывал 29 дм, 79. Шлюпы «Восток» и «Мирный», бывшие у нас на ветре, лавировали также к баканам.
10-го ветер переменный между юго-востоком и северо-востоком. В 6 часов пополудни потребовали мы лоцмана, который вскоре и прибыл; в 10 часов, подошед к первому черному бакану с моря, положили якорь на глубину пяти сажен; грунт оказался иловатый. Южная оконечность острова Драко была от нас к юго-востоку в расстоянии 3 ½ миль. Здесь стояли уже на якоре шлюпы «Восток» и «Мирный». Первый, подходя к баканам, стал на камень, под коим было только 12 футов воды, но сошел с оного весьма скоро и без повреждения.
В 6 ч. утра снялись мы вместе со шлюпом «Открытие» с якоря при тихом северо-восточном ветре и стали лавировать к Копенгагену.
11-го в час пополудни, прошед королевский фарватер, где стоят блокшивы, шлюп «Открытие» положил якорь на Копенгагенском рейде, а мы по медленности хода нашего судна, продолжая лавировать, должны были в 3 часа закрепить брамсели, ибо ветер начал свежеть. Находясь в сие время близ острова Сальтгольма, начали мы поворачивать оверштаг, но шлюп не поворотил, и едва стали паруса наполняться ветром при обратном уклоне шлюпа, как нашел жестокий шквал от запада- северо-запада, сопровождаемый дождем, громом и молнией.
В сем критическом положении не было другого средства как стать на якорь и в случае неуспеха кинуть другой. Надобно заметить, что в то же мгновение должно было убирать лежавшие на стеньгах паруса и спустить брам и бом-стеньги, кои гнуло в дугу, но в предприятиях сих мы худо успевали, марсели не шли на низ, а команда наша, не привыкшая к морю, утомилась уже от беспрестанных поворотов; шлюп дрейфовало сильно, прямо на мель, и если бы, к счастию нашему, ветер не отошел в сие время к северу, то мы были бы верно на мели. Но оный подул с таким же шквалом от острова Сальтгольма прямо, и нас понесло вдоль по фарватеру, где места было достаточно для дрейфования; тогда мы убрали паруса, спустили бом и брам-стеньги, и реи и на глубине шести с половиною сажен на иловатом грунте положили якорь. Вскоре после сего ветер начал утихать, и мы уже были вне опасности. В 6 часов утра при умеренном восточном ветре снялись мы с якоря и пошли к Копенгагену Королевским фарватером. Приближаясь к сему городу, салютовали Нейгольму семью выстрелами и получили то же число в ответ. В 9 ч. Стих ветер, нас стало прижимать к батареям, почему положили мы якорь на глубине четырех с половиной сажен и, спустив здесь гребные суда, оттянулись на глубину осьми сажен, к удобнейшему месту.
* Все мили, упоминаемые в сих записках, суть итальянские, имеющие каждая по 1¾ российской версты.
** Нужным считаю заметить, что в записках сих суточное счисление начинается с полудня, а не с полуночи.
<< оглавление Глава I след >>