Обычай брать в жены королевских дочерей существовал на Руси издавна, уже Ярослав Мудрый был женат вторым браком на Ингегерде, дочери шведского короля Олафа Шетконунга, и свою младшую дочь от этого брака он выдал замуж за французского короля Генриха I. Правда обе эти истории женитьбы и замужества носят почти мифологический характер, так как они имели место в далеком XI веке, а достоверные сведения о событиях того времени затеряны во тьме средних веков.
Более достоверной является женитьба Великого князя Московского, Ивана III, на Софье Палеолог – племяннице последнего византийского императора, Константина XI Палеолог. Она произошла во второй половине XV века. Прославившийся своими бесчинствами, лютостью и жестокостью к своему народу, царь Иван Грозный, приходился Софье Палеолог родным внуком.
Ну, а наиболее активно, роднился с иностранными монархами, наш Великий реформатор, Петр I, который выдавал своих дочерей и племянниц, что говорится, всем желающим. Начал он, как водится, с себя, в феврале 1712 году, скромно обвенчавшись в Исакиевской церкви на своей боевой подруге, Марте Скавронской, курляндской девице неопределенного социального статуса и сомнительной нравственности, будущей Императрице Екатерины I.
Первой, отправилась за море, замуж за Герцога Курляндии и Семигалии, Фридриха-Вильгельма, племянница Анна, дочь родного брата Петра I, Ивана V, которая вошла в историю России как Императрица Анна Иоанновна. Свадьбу сыграли в Петербурге в конце октября 1710 г. Молодой муж умер по дороге в Митаву, и Анна Иоанновна осталась вдовой.
Второй, стала старшая сестра Анны, Екатерина Ивановна, которую выдали замуж за герцога Мекленбург-Шверинского, Карла-Леопольда. Их свадьба состоялась в апреле 1716 года в Данциге. Брак оказался неудачным и в 1722 году Екатерина Ивановна вместе с дочерью Елизаветой Катариной Кристиной (после принятия православие — Анна Леопольдовна) вернулась в Росси. К дочери мы вернемся чуть ниже.
Рассовав племянниц по захудалым европейским домам, Петр взялся за дочерей. Старшую Анну он успел сосватать за герцога Гольштейн-Готторпского, Карла-Фридриха. Правда при жизни Петра был только подписан брачный договор, а свадьба, и отъезд супружеской четы в Киль, состоялись уже после его смерти. Бракосочетание цесаревны Анны Петровны с герцогом Карлом-Фридрихом прошло 21 мая 1725 года в Троицкой церкви. Отплытие из Кронштадта в Киль состоялся 25 июля 1727 года на фрегате «Эсперанс», в сопровождении эскадры кораблей под командованием вице-адмирала Синявина Наума Акимовича, в составе 64-х пушечных кораблей: «Дербент» — командир, капитан 3-го ранга Люис Вилим Фомич, «Михаил» — капитан 2-го ранга Калмыков Денис Спиридонович, «Принц Евгений» — капитан 3-го ранга Агазен Ганц, 48-ми пушечного фрегата «Арондел» — капитан 3-го ранга Лодыженский Василий Юрьевич, 32-х пушечного фрегата «Винд-Хунд» — капитан 3-го ранга Лебядников Борис и гальотов «Тонеин» и «Карс-макер». Причем отбытие на чужбину произошло не по доброй воле, а по принуждению, захватившего в свои руки власть, сподвижника Петра I, светлейшего князя Ижорского, Александра Даниловича Меншикова. Правда жизнь на чужбине для Анны Петровны с первых дней была сущим несчастьем и 15 марта 1728 года она умерла, через месяц после рождения сына, Карла-Петера-Ульриха, более известного как император Пётр III и муж императрицы Екатерины Великой. Тело усопшей было доставлено в Кронштадт 14 октября 1728 года на 54-х пушечном корабле «Рафаил», в сопровождении фрегата «Крейсер» и гальота «Тонеин». Отрядом кораблей командовал Капитан 2-го ранга Барш Яков Саввич, кораблем командовал капитан 2-го ранга Армитаж Самойло, фрегатом — капитан 2-го ранга Калмыков Денис Спиридонович и гальотом — шкипер Конеган.
После этого на 14 лет наступило «затишье», и только Императрица Анна Иоанновна, в конце своего царствования, озаботившись о наследнике, возобновила «традицию» сватовства за европейских монархов. Она решила выдать свою племянницу, уже упоминавшуюся Анну Леопольдовну, замуж за герцога Брауншвейг-Люнебургского, Антона Ульриха. Свадьбу сыграли летом 1739 года и в августе 1740 года на свет появился Иван Антонович, которому суждено войти в историю России, как император страстотерпец Иоанн VI. Вот уж кому судьба-злодейка уготовила полную страданий жизнь и трагическую смерть в Шлиссельбургской крепости, хотя в его случае смерть избавила его от страданий. К нему, императору-страдальцу мы тоже ещё вернемся.
Императоры Романовы продолжали выдавать замуж Великих княжон за иностранных герцогов, королей и принцев до конца своего царствования в 1917 году. Перечисление имен их всех не является целью нашей статьи, поэтому, прежде чем продолжить, мы ограничимся только одним именем Елизаветы Михайловны, дочери Великого Князя Михаила Павловича, которая вышла замуж за герцога Нассауского Адольфа-Вильгельма. Она скончалась во время первых родов и в память о ней охваченный горем герцог построил в Висбадене православный храм Святой праведной Елисаветы, на церковном кладбище которого, в 1869 году был похоронен русский мореплаватель, контр-адмирал Алексей Иванович Бутаков. В 2012 году, при посещении храма, автору не удалось отыскать могилу русского мореплавателя, хотя на плане захоронений она ещё была обозначена. Будем надеяться, что она не будет утрачена.
В ноябре 1741 года, дочь Великого Петра, Елизавета Петровна, при поддержке гвардейцев, совершила государственный переворот и свергла с престола законного императора Ивана VI, с его регентами родителями, Анной Леопольдовной и Антоном Ульрихом. Всех их, через некоторое время, она сослала к Белому морю, в Холмогоры, а маленького Ивана Антоновича через несколько лет заточила в Шлиссельбургскую крепость.
Вскоре после воцарения на российской престол, Елизавета Петровна, будучи не в браке и официально не имея детей, сразу озаботилась о наследнике. В качестве своего приемника она выбрала своего племянника, Карла-Петера-Ульриха (в православии Петра Федоровича), сына своей старшей сестры, уже упоминавшейся Анны Петровны, который в это время жил с отцом в Киле. Напомним, что обе сестры были дочерями Петра Великого и Екатерины I, то есть Марты Скавронской и рождены до официальной женитьбы, то есть, по понятиям того времени, «во грехе». Петру, как водится, было наплевать на мнение народа, однако русский народ, по славянскому обычаю, называл обоих цесаревен выблядкоми.
Елизавета Петровна послала за племянников верных людей, которые привезли юношу в Петербург. Петру Федоровичу шел 14-й год, он был воспитан в лучших голштинских традициях, ни слова не понимал по-русски и был поклонником Прусского короля Фридриха II. Елизавета Петровна взялась за его обрусачивание и обучение. Уже через три года она решила женить юношу, чтобы у него, в свою очередь, появились наследники, видно сильно беспокоило «дщерь Петрову», находящееся в заточение семейство несчастной Анны Леопольдовны.
Как и подобает заправской свахе, Елизавета Петровна тщательно обшарила все европейские дворы и остановила свой выбор на дочери князя Ангальт-Цербстского, четырнадцатилетней Софии-Августе-Фредерике. Разумеется, сватовство было сделано с соблюдением подобающих церемоний и формальностей, и вот зимой 1744 года, юная невеста прибыла в заснеженный и морозный Петербург.
Юное создание проделало трудный и длинный зимний путь, в конце которого возможно ожидать теплый, радушный и гостеприимный прием. Можно, разумеется, ожидать, вполне возможно, что и юная София-Августа-Фредерика и не очень рассчитывала на теплый прием, однако реальный прием оказался даже холодней суровой русской зимы, по крайней мере, со стороны жениха Петра Федоровича. Так по большому счету, а с чего вдруг он должен быть русским хлебосолом и расточать гостеприимство, если русским он не был даже на половину, а вырос и воспитался в неметчине. О том, нравится ему невеста, или нет, императрица Елизавета, разумеется, спросить его не удосужилась, поэтому он не испытывал к невесте никаких теплых чувств, не только любовных.
Елизавету Петровну мнение жениха и невесты не интересовало, она мыслила совсем другими категориями, из которых на первом месте была необходимость, чтобы у молодых родился хотя бы один наследник, а потом уже все остальное, по принципу «стерпится – слюбится».
Летом 1744 года София-Августа-Фредерика приняла православие, стала называться Екатериной Алексеевной и вышла замуж за Петра Федоровича. Жизнь с нелюбящим тебя мужем, да еще в чужой стране, да в условиях, когда от тебя ждут только наследника, может сломить волю даже взрослой дамы, а что уж говорить о юной особе. Однако величие каждой личности как раз и проявляется в таких вот экстремальных обстоятельствах. Екатерина не пала духом, и не сломалась, она преодолела все, выпавшие на её долю испытания, не потеряв своего достоинства.
Только через десять лет замужества, в 1754 году она родила первого ребенка, сына, которого назвали Павлом. После родов его сразу же отняли от матери, и Екатерина его видела от случая к случаю. После рождения наследника она стала совсем не интересна Елизавете, а у мужа, к ней, интереса не было никогда, и была предоставлена сама себе.
Время шло, за годы, проведенные в России, Екатерина вполне освоилась и завела друзей и сторонников, она превратилась в светскую даму со всеми сопутствующими этому статусу атрибутами. В 1755 году в Петербурге, в качестве английского посланника, появился Станислав Понятовский, польский аристократ с прекрасным образованием, изысканными манерами, светской учтивостью и галантностью, с которым у Екатерины завязался роман. Муж крутил роман с графиней Елизаветой Романовной Воронцовой и не мешал роману жены с князем Понятовским, который весной 1757 года обернулся для Екатерины Алексеевны четвертой беременностью, две предыдущие из которых закончились выкидышами. Однако данная беременность протекала вполне благополучно.
В это время Екатерина была уже далеко не той наивной барышней, изо всех сил старающейся понравиться мужу и императрице, за прожитые в России четырнадцать лет она многому научилась и превратилась в расчетливую, циничную, находчивую светскую даму, которая хорошо знает чего хочет и находит подходящие пути для достижения поставленных целей.
Трудно сказать, когда у Екатерины возник план не отдавать новорожденного мальчика Елизавете Петровне, однако уже за несколько месяцев до родов она приступила к его реализации. Для этой цели, в её спальне, под видом борьбы со сквозняками, был сооружен настоящий лабиринт из ширм. Польский историк Казимир Валишевский так его описывает: «После вторых своих родов Екатерине недостаточно ночей, она устраивается так, что принимает и днем, когда, кого и как хочет. Если читатель помнит, ей пришлось страдать от холода во время своей первой беременности; под этим предлогом она сооружает около своей кровати, посредством целой системы ширм, нечто вроде кабинета, где, как она уверяет, она защищена от сквозняков. Когда в её спальню входят люди, не посвященные в эту тайну, и спрашивают, что скрывают ширмы, она отвечает: «Это судно». Между тем Екатерина нередко принимает там избранных гостей вроде Нарышкина и Понятовского. Последний приходит в огромном белокуром парике, делающем его неузнаваемым, и, если его останавливают и спрашивают: «кто идет», он отвечает: «музыкант великого князя». «Кабинет», плод изобретательного ума Екатерины, так остроумно устроен, что она может, не вставая с постели, сообщаться с теми, кто в нем сидит, и скрыть их от всех взоров, задернув одну занавеску кровати. Таким образом, имея подле себя за этим занавесом обоих Нарышкиных, Понятовского, Сенявина, Измайлова и других, она имела возможность принять графа Петра Шувалова, пришедшего к ней от имени императрицы и ушедшего в уверенности, что великая княгиня одна. После ухода Шувалова Екатерина объявляет, что страшно голодна, и, приказав принести шесть блюд, угощает ими своих друзей. Затем снова задергивает занавеску и, позвав лакеев, чтобы унесли пустые блюда, наслаждается их изумлением перед ее необыкновенным аппетитом.
Без сомнения, ее фрейлины знают про эти проделки. Но они этим не смущаются, так как и у них нет недостатка ни в дневных, ни в ночных посетителях. Чтобы проникнуть в их апартаменты, надо пройти через квартиру мадам Шмидт, их надзирательницы, или принцессы курляндской, их начальницы».
Екатерина решила, что если родится девочка, то оставить все как есть, а если мальчик, то подменить чужой девочкой. Это только на первый взгляд кажется, что найти ребенка и подменить его было трудно, на самом деле сделать это было вполне по силам даже немногочисленной группе единомышленников. Как вы помните, в то время в России существовало крепостное право, поэтому отнять новорожденного ребенка от крепостной матери не составляло труда. С рождаемостью также все обстояло вполне благополучно, рожали почти в каждом дворе и чуть ли не через день, так что подобрать подходящие по срокам несколько вариантов не представляло особого труда.
Наиболее вероятны две версии, первая 9 декабря 1757 года, Екатерина родила двойню, мальчика сразу спрятали в лабиринте ширм, а девочку оставили, вторая, что родился только мальчик, которого подменили чужой девочкой.
Как видно из описания Казимира Валишевского принести и вынести младенца не составляло труда, поэтому новорожденного быстро вынесли из дворца и доставили кормилице, которая его и вскормила. Летом ребенка перевезли в безопасное место, вернее всего в Ревель, подальше от императорского двора, да и для Екатерины прибалтийские немцы были более близки и им она больше доверяла. Именно воспитанием в Ревеле можно объяснить наличие на борту корабля «Мстислав» большого числа офицеров из Ревеля, это и Иван Федорович Крузенштерн, и Отто Васильевич фон-Эссен и то, что тело Григория Муловского было доставлено именно в Ревель и возможно, что там и похоронено. Кстати, именно фон-Эссен, который был рядом с Муловским, сообщил Г. Картвелину последние слава Григория Ивановича, что он поручает заботу о своих родных графине Екатерине Ивановне и посылает поклон невесте, которую любил до конца.
Графиня Екатерина Ивановна — это по всей видимости дочь графа Ивана Григорьевича Чернышева, а вот имя невесты пока установить не удалось.
В Ревеле, в дали от опасной столицы, в уютном, тихо, спокойном Ревеле и прошло детство, а затем и отрочество Григория, который получил отличное образование и говорил на четырех языках, а когда подошло время, его зачислили в Морской Шляхетный кадетский корпус, в котором он, как видели, вернее всего только числился.
Таким образом родителями Григория Ивановича Муловского были Екатерина II и Станислав Понятовский.
Вскоре после рождения ребенка, Понятовский выехал из России и вероятнее всего даже не знал, что у него был сын, а не дочь, которая через год умерла. Трудно сказать, где на самом деле похоронено тело Григория Муловского, потому что, например, мумия Понятовского куда-то исчезла, так что под его надгробным камнем, наиболее вероятно также ничего нет.
Цель данной статьи была рассказать о родителях Григория Ивановича Муловского, и кто они, нам теперь известно. Для чего это было нужно Екатерине, об этом мы поговорим в другом рассказе, который по обыкновению уже пишется, или по крайней мере, мысли о котором уже теснятся в голове автора.
Автор капитан В.Н. Филимонов